«Меня всегда поражало это выражение лица Императрицы среди всей пышности и блеска двора. Кажется, будто она уходит в себя, в собственный внутренний мир, чтобы спастись от мира внешнего, чуждого её душе».
А.Ф. Тютчева об Императрице Марии Александровне
Мемуары придворных современников Императрицы разнятся в деталях, однако позволяют констатировать, что во второй половине 1860-х годов Мария Александровна поступательно уходит от активной придворной жизни, отмечается и отдаление венценосных супругов. Кто-то связывает это с запретом докторов иметь детей после рождения младшего сына Павла, кто-то предполагает некий заговор, позволивший удалить влиятельную Императрицу. Однако факт остаётся фактом – в эти годы происходит разлом супружеской жизни Императорской четы.
В этой связи 1866 год можно выбрать в качестве своеобразного «водораздела» в биографии Императрицы Марии Александровны. В этот роковой год состоится первое покушение на жизнь Императора, упрочится его связь с княжной Екатериной Долгоруковой… За год до этого не станет любимца всей семьи – старшего сына Никсы. Таким образом, 28 апреля 1866 года – день Серебряной свадьбы Императорской четы можно считать символической датой в судьбе Императрицы, знаменующей её преображение из жены в молитвенную заступницу супруга, семьи и Отечества…
Испытания
Происходившие драматические события были болезненны для всех членов Императорской Фамилии. Наиболее сложным испытанием было отдаление супругов – оно станет источником страданий для них обоих: для Марии Александровны - из-за разрушенной семейной идиллии и переживаний по поводу возможных причин, а для Александра Николаевича – из-за осознания греховной невозможности удержаться от земных искушений и оттого - разрушительного чувства вины перед искренне любимой Августейшей супругой.
О. Хётч охарактеризует этот процесс как «постепенное проседание и выцветание её жизни»[1]. При этом он отмечает, что «её сущность оставалась оптимистичной и живой. О всепоглощающей печали или даже отчаянии никогда не говорится даже в её самых откровенных высказываниях, но всё же, пожалуй, о смирении; а утешение она находила в религии».
Представление о «сводной» картине этих событий глазами Императрицы можно, пусть и частично, составить по её строкам в адрес друга, Короля Людвига II Баварского: «Благодарность за чудесное спасение Императора и за утешение, дарованное ему всеобщей любовью своего народа, которая никогда доселе не проявлялась в таких порывах восхищения. Даже в день серебряной годовщины нашей свадьбы, несмотря на слезы, которые мы проливали в память нашего дорогого усопшего, мы не могли достаточно отблагодарить Господа за Его щедрые благословения этих 25 лет, проведённых в любви и мире»[2]. Императрица не поддаётся греху уныния, благодаря Всевышнего за все его дары.
Можно предположить, что в канун Серебряной свадьбы Мария Александровна возвращалась к напутствию протоиерея Василия Бажанова, данного Гессенской принцессе четверть века назад: в её жизни, действительно, наступал этап подлинного «подвига великих и трудных добродетелей», на котором она «стяжает себе неувядаемый венец славы». Подвиг этот будет иметь разные ипостаси: и физическую, когда Императрица будет бороться с прогрессирующей болезнью, и душевную, когда будет стоически хранить любовь к мужу.
Безусловно, вопрос о том, как и когда увлечение Императора Александра II юной Екатериной Долгоруковой переросло во что-то более серьёзное, будет оставаться и впредь предметом рассуждений. Во всяком случае, по мнению Э. Корти, 11 мая 1872 года стало «роковой датой в романе Императора Александра II и Долгоруковой»[3] – у пары рождается первенец. Именно тогда, по мнению историка, Императрица осознает, что увлечение её супруга не является мимолётной прихотью. Она ни слова не проронит об этих обстоятельствах в письмах к брату, которые обычно носят очень откровенный характер. Однако, скрытые в себе страдания приводят к значительному ухудшению её состояния. Император осознаёт всю горечь ситуации, но не может ничего поделать и просит Принца Александра, чтобы тот приехал к сестре в Крым. Именно там брат и сестра впервые открыто говорят о любви Императора к княжне Долгоруковой.
Живя христианскими заповедями и будучи деятельной и мудрой натурой, Императрица посвящает всю свою любовь, силы и ум на пользу ближнему: развитие системы женского образования, благотворительности и милосердия, которые как никогда будут востребованы на фоне войн, нестабильности и других уготованных Отечеству испытаний. Существует много примеров, демонстрирующих прагматичный и деловой подход Императрицы к делу милосердия, когда возложенный свыше как испытание Крест она использует в качестве дополнительного импульса к приумножению добрых дел. Так, создавая в честь совершеннолетия Цесаревича Николая Александровича «новое Отделение Санкт-Петербургских Городских Богаделен», Императрица одновременно принимает на себя обязательство не только вносить на содержание ежегодно 5 000 рублей серебром, но и уплачивать в течение 33 лет средства, занятые на постройку здания. По смерти Никсы безутешная мать не отдаляется от дел, начатых под именем сына, напротив - понимая, что и её земной путь весьма ограничен, она включает необходимые распоряжения в своё завещание, чтобы благое дело продолжалось и после её смерти. Идея живого дела на пользу ближнему как лучшего памятника усопшим весьма характерна для Императрицы, так она увековечит и память о своём первенце, дочери Александре, сформировав стипендиальный фонд на приданое бедных воспитанниц, выпускаемых каждые два года из Царскосельского училища девиц духовного звания…
Источником глубочайших переживаний станет череда покушений на августейшего супруга. Императрица будет искать спасения для него и для себя в усердной молитве. Казанский собор в Санкт-Петербурге связан с несколькими поколениями Дома Романовых. Именно здесь Императрица Мария Александровна, как и вся Императорская семья будет молиться с благодарностью о чудесном спасении Императора Александра II после неудавшегося покушения террориста Каракозова 16 апреля 1866 года.
После второго покушения на жизнь супруга в 1867 году Императрица напишет: «… как глубока моя благодарность Господу, как велико моё упование на Него, но эти воспоминания давят на моё сердце так тяжко, что оно никогда не обретёт прежних покоя и безопасности, хотя доказательства трогательнейшего верноподданничества, повод которым дан этими страшными днями, были и остаются великим утешением для сердец наших»[4].
Глубоко переживая развернувшуюся беспрестанную «охоту» на супруга, Императрица ещё более укрепляется в своей Вере в Бога и в простой российский народ. Она истово проявляет себя на ниве поддержки храмостроительства, особенно в отдалённых регионах. 4 апреля 1870 года в Гродно (Белоруссия) будет освящена Александро-Невская церковь[5], строительство которой было инициировано в честь чудесного спасения монарха. 4 февраля 1870 года Императрица Мария Александровна передаст церкви комплект серебряных литургических предметов, полное облачение для священника, диакона и причётника, жертвенник и аналой. А 24 июня 1870 года в этом храме будет молиться сам спасённый Александр II.
Печальная традиция благодарственных молебнов после продолжающихся покушений на жизнь супруга Императрицы продолжится вплоть до смерти самой Марии Александровны.
Благотворительность
«Во время испытаний Крымской войны, наша дорогая Россия явила пример преданности, любви и мужества, который запечатлелся в моем сердце. Да пребудут чувства эти неизменны во веки, как неизменна к ней моя признательная любовь!»
Императрица Мария Александровна
«Весьма неприхотливая в быту, она тратила только четверть суммы, выделявшейся государством на её содержание, направляя сбережения в пользу вдов, сирот, раненых и больных».
С.С. Татищев об Императрице Марии Александровне
Уже в первые месяцы на троне Императрица займётся благотворительной деятельностью. Драматичная оборона Севастополя 1855 года подвигнет Марию Александровну к активным действиям, которые не окажутся незамеченными и международной прессой: «Императрица Мария Александровна повелела открыть в своем кабинете в Зимнем дворце особое отделение для приема добровольных денежных и других пожертвований для вдов и сирот военных, погибших и раненых под Севастополем. Для контроля за доставленными пожертвованиями ведется книга, в которую вносятся имена жертвователей – они также будут известны Императрице. Император выражает благодарность отправителю, господину Баумгартену, за прибывшую из Бреслау партию перевязочного материала в несколько центнеров» - сообщает «Zweibrücker Wochenblatt» в мае 1855 года.
1867 год символически знаменует фундаментальный вклад Императрицы Марии Александровны в развитие гуманитарной политики в России: при её непосредственном покровительстве будет создано Российское общество Красного Креста. Это масштабное и прозорливое начинание в духе идей Анри Дюнана, создателя «Международного Комитета помощи раненым»[6], станет результатом осознания необходимости системных мер в деле попечения о судьбе раненых и больных воинов. Катализатором активных шагов со стороны Императрицы станут её переживания и опыт, полученный во время Крымской войны. Так, Императрица Мария Александровна будет вспоминать обильные «приношения, которые стекались отовсюду в мою канцелярию, в пользу геройских защитников Севастополя, и семейств павших воинов».
В состав находящегося под покровительством Императрицы Общества вошли наиболее авторитетные представители правящих кругов и духовенства, промышленности и армии, купечества и медицины… Императрица лично правит проект устава «Общества попечения о раненных и больных воинах», сформулированный с участием выдающих специалистов своего времени, включая К.П. Победоносцева. 15 мая 1867 года документ будет утверждён Августейшим супругом Императрицы Марии Александровны. Общество будет расти, открывая управления в крупнейших центрах Империи – в Москве, Одессе, Тифлисе и Казани.
Императрица проявила себя реформатором и в деле привлечения женщин к деятельности Общества: с её поддержкой была создана необходимая правовая основа для формирования общероссийской сети дамских комитетов. Именно они в значительной степени будут способствовать профессиональной подготовке сестёр милосердия, а также развитию необходимой ресурсной базы на местах: медикаменты, постельное бельё, носилки, одежда для раненых и пр. Примечательно, что успешно функционировал международный обмен опытом и компетенциями с подразделениями Международного общества Красного Креста.
Изучению и внедрению в повседневный обиход современных технологий и подходов военно-санитарного дела содействовала поддержка Императрицы, благодаря которой российские специалисты принимали участие в текущей «полевой» международной практике. Так, выдающийся отечественный хирург Н.И. Пирогов будет помогать раненым на полях сражений Франко-прусской войны, знакомясь при этом с уникальным опытом и достижениями германской военно-полевой медицины. Среди прочего Императрица будет содействовать применению на практике в России «умной» модели барачных лазаретов - с учётом климата и иной специфики на местах. Такие бараки будут возводиться при непосредственной поддержке Императрицы; кроме того, на личные средства Марии Александровны будут построены и оснащены по последнему слову техники родильное и гинекологическое отделения.
Не строя иллюзий о рисках расхищения средств и коррупции, Императрица ориентирует работу Общества так, чтобы обеспечивать нуждающихся всем необходимым, отказываясь от выделения наличных денег на руки. Именно такая модель оказания помощи погорельцам будет реализована в 1875 году в Моршанске. Таким образом, помимо оказания медицинской помощи в период военных действий, структуры Российского общества Красного Креста помогали во время стихийных бедствий и неурожаев. Ещё один, более ранний пример такой работы – оказание всесторонней помощи во время голода в Архангельской губернии в 1868 году, для чего в Петербурге были созданы благотворительные комитеты по сбору средств под опекой Марии Александровны.
Рачительный руководитель, Императрица предусматривала комплексное развитие этой сферы, понимая необходимость подготовки кадров, способных эффективно использовать все эти технологические новшества. С этой целью при её непосредственном участии в Петербурге в 1872 году создаётся трёхлетнее женское училище для подготовки санитарного персонала. Таким образом, загодя была отработана модель системы, обеспечившей наличие квалифицированных фельдшериц, спасших тысячи жизней в годы Русско-турецкой войны 1877-1878 годов.
Подходы Императрицы в деле благотворительности опирались на высокий дух и патриотизм людей, передовые технологические решения, а также на работу на упреждение. Так, в декабре 1876 года «на случай войны» в соответствии с Императорским указом формируются 14 санитарных поездов. Глубоко символично, что первый российский санитарный поезд, который в мае 1877 отправится к фронтам Русско-турецкой войны будет носить имя Императрицы Марии Александровны[7].
В расширение деятельности Российского общества Красного Креста в этот период Императрица Мария Александровна вложила много трудов и личных средств. Обращаясь к Великой Княгине Ольге Фёдоровне, Императрица напишет: «Мы будем оказывать помощь отсюда, сколь много мы можем, если вам чего-то не хватает, обращайся и ко мне напрямую, когда это необходимо». Строки другого её письма пронизаны беззаветной преданностью делу попечения о раненных воинах: «…я интересуюсь всем, что происходит с вами, и особенно об уходе за нашими несравненными солдатами, об этом я могу слушать непрестанно и для этого [дела] не будет достаточно никаких наших усилий».
Во время этой войны в госпиталях Российского общества Красного Креста на Балканах работало более 400 врачей и 1 500 сестёр милосердия и санитаров. Санитарные поезда Российского общества Красного Креста перевезли за это время свыше 200 000 больных и раненых воинов. От различных организаций и частных лиц Российское общество Красного Креста получило крупные денежные и материальные средства - на помощь раненым и больным израсходовано свыше 16 миллионов рублей[8]. Императрица стремилась быть рядом со своими сподвижниками, совершавшими подвиг милосердия в госпиталях по всей стране: «Я надеялась совершить поездку по местам, где у нас больше всего госпиталей - Киев, Бессарабия, Харьков, Москва. Сначала Император согласился, но теперь он просит меня по разным причинам отказаться от этого, о чем я очень сожалею»[9].
Письма Императрицы Марии Александровны дают представление о ее профессиональной и прагматичном подходе к делу, принципиальности и нетерпимости к всякого рода «лакировке» реального положения дел. Так, Императрица констатирует значительную «переполненность госпиталей в Харькове, Киеве и Москве…, но также и в Румынии, Болгарии, повсюду», говоря о телеграммах с фронта она, умудрённая опытом предыдущих военных кампаний, подвергает сомнению корректность данных о количестве убитых и раненных, подчёркивая, что «столь малыми как это указано там, они всё же быть не могут», а положение дел с лихорадкой, распространившейся в отрядах и даже в Сухуме, Императрица и вовсе находит «возмутительным»[10]. Примечательна и степень включенности Марии Александровны в насущные вопросы обеспечения санитарной помощи больным и раненным: «Меня тоже очень мучает мысль, что, должно быть, каких-то вещей не хватает раненым офицерам и солдатам? Здесь надо было бы нам учесть, что в Азии война начнется раньше... Кроме того, боюсь, что врачей не хватает? … Надеюсь, ящики со здешнего склада теперь на месте?»
Очевидно, Императрица была не только глубоко погружена в хитросплетения финансовой машинерии масштабных гуманитарных инициатив, но и держала их исполнение под своим неусыпным контролем: «Мы обратились к Долг[орукову] в Москве, чтобы узнать, сможет ли он взять часть суммы из 500 000 р., что мы ему оставили, полмиллиона, предоставленного Москвой, из которого 150 000 р. предназначено для склада, который сейчас работает исключительно на Кавказ, но, как кажется, пока мало чего направил?»[11]
Её заботы распространялись и на пострадавшее от военных действий население. В марте 1877 года Императрица Мария Александровна передала 50 000 рублей в Русский благотворительный комитет в Белграде на выдачу пособий укрывшимся в Сербии христианам из соседних турецких провинций. На попечении комитета состояло 64 000 человек, в том числе около 18 000 пострадавших сербов[12].
Успех Российского общества Красного Креста, как результат самоотверженного труда огромного количества сподвижников и сподвижниц Императрицы, был крайне важен для Марии Александровны. Подтверждением тому служат её строки, адресованные Великой Княгине Ольге Фёдоровне: «Что меня радует, так это общее признание, которое она [работа под эгидой Красного Креста] находит, я слышу и читаю об этом в самых разных направлениях»[13].
В своём завещании Императрица предусмотрит передачу Обществу сбережённых «150 тысяч рублей серебром, проценты с которых употреблялись на уплату за воспитание детей убитых и умерших от ран и на раздачу раненным пособия на лечение». Мария Александровна подчёркивает, чтобы «первоначальное его назначение сохранялось до тех пор, пока оставшиеся в живых доблестные участники славной обороны Севастополя, или семейства убитых и умерших от ран, будут обращаться с просьбами о денежном пособии». Таким образом «Севастопольский капитал»[14] пополнит бюджет Российского общества Красного Креста.
Даже критически настроенный к фигуре Императрицы историк О. Хётч отмечает, что «она принимала ведущее и энергичное участие в работе по оказанию помощи во время Русско-турецкой войны, и Тотлебен, как Командующий армией, благодарил её за «материнскую заботу»[15]. Ещё при жизни Императрица Мария Александровна будет признана одной из выдающихся подвижниц в деле организации ухода за раненными. В марте 1878 года «Neueste Nachrichten» напечатает доклад доктора Людвига Майера «Об уходе за больными». Ставя Императрицу в один ряд с Флоренс Найтингейл, он приводит в качестве одного из примеров её служения заслуги Императрицы времён Крымской войны: «… Императрица Мария Александровна отправила в Крым 200 сестер из «Ордена Милосердных вдов», которых сопровождали собственные делегаты». Эксперт констатирует, что «Члены Российской Императорской семьи вообще отличаются щедростью в учреждении всякого рода благотворительных учреждений; … сооруженные ими больницы и лазареты в Петербурге превосходят больницы всех других городов своим великолепием постройки и оснащения…»[16]
Следует отметить, что одной из ближайших единомышленниц Императрицы Марии Александровны в деле благотворительности стала Принцесса Елизавета Прусская, супруга старшего брата, Карла Гессенского и Прирейнского. За 42 года (1838 – 1880) активной переписки Императрицы с её подругой сохранилось более 1 000 листов текста. «Общим – не навязчивым, но сердечным – знаменателем» этого интенсивного «в различной тональности, но при этом полного гармонии» обмена мнениями двух «схожих, но всё же различных» дам являлась религия. При непосредственном участии и помощи Елизаветы (бабушки будущей Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны, фактически перенявшей дело воспитания внучки после смерти невестки - Принцессы Алисы) в Великом герцогстве был создан ряд благотворительных учреждений, и важнейшим плодом её неустанных усилий стало создание Дома диаконис Елизаветинского женского монастыря в Дармштадте[17]. Историк А.В. Громова отмечает идейную преемственность Елизаветы Прусской и её внучки, Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны, в частности, на примере организации Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве[18].
Благотворительность Императрицы Марии Александровны не ограничивалась пределами Российской Империи или «Русским миром». Так, ещё Цесаревной она активно проявляла себя на ниве благотворительности и на «малой Родине», что не оставалось незамеченным прессой. Вот что писала газета «Frankfurter Ober-Post-Amts-Zeitung» в выпуске от 22 апреля 1844 года: «Дармштадт. Высочайшие российские господа... в своём благородном и кротком духе самым великодушным образом не забыли бедняков этого города щедрыми пожертвованиями. Уже в начале года Её Императорское Высочество Цесаревна Мария Александровна соизволила предоставить сумму в 1 000 флоринов в распоряжение Великогерцогского Окружного Совета здесь с целью распределения её среди просителей во время её Пребывания... Незадолго до Пасхальных праздников Их Императорские Высочества Великий Князь Наследник Престола и его супруга имели честь милостиво передать дар в 1 000 флоринов для раздачи нуждающимся в помощи жителям Дармштадта и Бессунгена...». Уже Царицей она оказывала поддержку нуждающимся в других странах, например, в Италии (в том числе на сохранение памятников истории).
Трогательным свидетельством милосердного участия Императрицы в судьбе воспитанников приюта для бедных и осиротевших детей «Мариенанштальт» («Учреждение Святой Марии») при монастыре Индерсдорф в баварском Маркт-Индерсдорфе является филигранно исполненное письмо «благодарных сестёр и детей» со словами признательности за визит Государыни, «который наполнил сердца сестёр, равно как и нас, бедных малышей, великим утешением и радостью… Просты и скромны наши слова, что смеем сказать…, но мы чувствуем, что Императорское Высочество по-матерински привязано к нам, поэтому и дерзаем, пусть и в простецкой манере, с благоговением возложить к стопам Вашим самое глубокое сердечное: «Да, вознаградит Вас Господь»; и просим восприять и принять это в материнской любви»[19]. Вероятнее всего, Императрица Мария Александровна посещала этот основанный в 1856 году в стенах древней обители XII века[20] приют во время своего лечения на водах в баварском Киссингене.
Распространение Православия
Императрица уделяла значительное внимание миссионерской работе. 21 ноября 1869 года будет утверждён устав Православного миссионерского общества, что станет фактической «перезагрузкой» организации, открытой «с целью распространения христианского учения и культуры среди остающихся в Империи язычников» ещё в 1865 году. Реструктурированная организация будет находиться под покровительством Императрицы Марии Александровны. Сохранились сведения о том, как Императрица сама непосредственно участвовала в миссионерских трудах: в 1870 году она удостоила аудиенцией Марию Косминичну Кабанову, происходившую из казахской мусульманской семьи, но принявшую Православие. Мария вела активную миссионерскую деятельность и просила у Царицы помощи для нуждающихся новокрещённых казашек. Мария Александровна пожаловала 100 рублей и тем самым подала пример и другим представителям высшего света.
Деятельность Миссионерского общества являет собой ещё один образец делового отношения Императрицы к благотворительной деятельности. Так, в 1870 году ей «благоугодно было…, чтобы православные наши миссии были обозреваемы лицами, не принадлежащими составу Миссионерского общества». Таим образом, Императрица вводит внешний аудит этой организации. Миссионерское общество – лишь один из примеров организации системной миссионерской работы; достойны упоминания и многие другие организации, состоявшие под покровительством Императрицы, к примеру, Общество ревнителей Православия и благотворителей в Северо-Западном крае и др.
Ещё одной составляющей в системно выстроенной деятельности Императрицы по распространению и поддержанию Православия на всем пространстве «Русского мира» станет восстановление позиций Православной Церкви в традиционно христианских регионах. Так в 1860 году под покровительством Императрицы Марии Александровны будет создано «Общество восстановления православного христианства на Кавказе». Для подготовки проповедников, владеющих языками горских народов, будут организованы специальные школы. Первая - в 1863 году в Даллагкау, а в 1864-1871 годах количество школ достигало 40 (охватывая свыше одной тысячи детей). При этом особое внимание уделялось женскому образованию: основаны три женских школы[21].
После смерти Императрицы Александры Фёдоровны под покровительство Императрицы Марии Александровны переходит женское благотворительное общество Святой Нины, обновлённый устав которого был Высочайше утверждён Императором Александром II в 1860 году. Как гласили официальные документы, «Общество Св. Нины в Тифлисе имеет целью учреждение в городах Закавказского Края… учебных заведений для воспитания и необходимого образования дочерей недостаточных родителей, преимущественно из туземных дворян». Новая покровительница приняла под своё попечение уже сформировавшуюся солидную сеть образовательных учреждений: школы в Тифлисе (1846 год), Кутаиси (1847 год), в Шемахе (1848 год; впоследствии переведена в Баку)[22]. Примечательно, что открытая ещё в 1850 году Обществом Святой Нины школа Св. Рипсимии в Ереване будет упомянута Императрицей в завещании и удостоена содержания стипендии для «одной пенсионерки». В 1865 году откроется школа в Телави. Уже после смерти Императрицы Марии Александровны сеть школ, созданных под эгидой Общества Святой Нины, будет преобразована в женские гимназии.
Следуя «славянофильскому» вектору, Императрица выделяет для себя в качестве одного из приоритетов своей деятельности целевую поддержку православных центров за пределами Империи. Вклад Императрицы уже после её смерти будет отмечен, в частности, в работе П.А. Кулаковского «Славянский вопрос и 300-летие Дома Романовых»: «Едва ли найдутся более или менее старые храмы и монастыри на славянском юге, особенно в сербских странах, где бы не было чего-либо пожертвованного русскими Царями и Царицами… Особенно много таких пожертвований было сделано Императрицей Марией Александровной»[23].
Как пишет А.А. Поповкин, Императрица принимала у себя активных членов созданного в 1858 году Московского Славянского комитета, призванного обеспечить поддержку славянам Балканского полуострова по негосударственной линии[24]. Участие Императрицы касалось как материальной составляющей (её финансовый вклад покрывал половину расходов Комитета), так и идейной (к примеру, именно она выступит с предложением проработать создание общеславянского языка).
Избыточным будет приведение здесь нескончаемого перечня конкретных примеров щедрой помощи, оказанной Императрицей зарубежным славянам иконами и церковной утварью, организацией образовательных учреждений, посылкой книг и учебных пособий, материальными средствами для страждущих, беженцев и голодающих. К примеру, по сей день в Цетинье стоит здание Женского Мариинского института с памятной табличкой, свидетельствующей о помощи Российской Императрицы, которая лично выберет начальницу института.
Ещё предстоит изучить решающую роль Императрицы Марии Александровны в распространении русского присутствия в Святой Земле. Как сообщает историк и дипломат П.В. Стегний, в сложных коллизиях борьбы придворных партий 1860-1880-х годов она дважды спасла Русскую духовную миссию в Иерусалиме, которую планировалось заменить монастырём. Её поддержка начальника Русской духовной миссии, основателя и идеолога Русской Палестины архимандрита Антонина (Капустина) в его противостоянии с государственной и церковной бюрократией значительно способствовала русскому делу на Святой Земле. Всю жизнь Мария Александровна мечтала совершить паломничество к Святым местам Палестины, в 1870 и 1871 году планы такой поездки обсуждались практически, но, к сожалению, обстоятельства сложились таким образом, что она не была осуществлена[25].
Непосредственному попечению Императрицы обязана существованием первая на Ближнем Востоке женская гимназия. На средства Марии Александровны сначала будет содержаться школа для девочек в арабском поселении Бейд-Джала, ставшая затем первой учительской семинарией в Палестине. Нельзя не отметить и вклад Императрицы в создании Русской больницы в Иерусалиме: «Преосвященный Кирилл[26] на средства от щедрот Государыни Императрицы Марии Александровны создал для русских паломников бесплатный госпиталь вверенный попечению опытного в своё время врача-грека, женатого на русской Харлампия Мазараки…»[27]. Направит Императрица в Иерусалим и столь ценный по тем временам ящик с современными хирургическими инструментами, которые ранее приходилось одалживать у греческой общины.
Глобальный размах миссионерской деятельности при духовном водительстве и непосредственной поддержке Императрицы подчёркивает и символичное открытие в Пекине при Русской духовной миссии училищ для мальчиков и девиц. Наряду с китайской грамотой воспитанники овладевали и началами христианского вероучения.
Русско-турецкая война
«Твои тёплые слова восхищения нашей славной армией обрадовали и тронули Императора и меня. У нас так много врагов и так мало друзей, что любое свидетельство сопричастности для нас вдвойне ценно».
Императрица Мария Александровна
Королю Людвигу II Баварскому,
Ливадия, 11 / 23 сентября 1878 г.
1870-е годы были связаны с подъёмом национального самосознания на Балканах. Доходившие до России более чем тревожные и возмутительные для православного большинства новости о повторяющихся жестокостях в отношении христиан в Османской империи (как, например, подавление Боснийско-герцеговинского и Апрельских восстаний в Болгарии) вызывали деятельное сочувствие. Борьба славянских народов Балкан против Османского ига находит материнский отклик и в сердце Императрицы, ставшей консолидирующим символом таких настроений в Империи. В 1876 году общество переживает всплеск патриотического энтузиазма, который ярко и символично сформулирует П.И. Чайковский в своём «Сербско-русском марше», известном нам сегодня как «Славянский марш». Примечательно, что премьера марша состоится 17 ноября 1876 года в Москве на концерте в пользу Славянского комитета, деятельность которого горячо поддерживала Императрица.
«Турция идёт навстречу к своей полной дезорганизации, - пишет Императрица своему брату, - Султан не в достаточной степени безумен, чтобы его можно было отстранить, но безумия ему более чем достаточно, чтобы править, войска плохо оплачиваются и ещё хуже обеспечены провизией… Австрия хочет сейчас аннексировать часть Боснии, а остальная часть должна быть организована таким образом, чтобы быть как можно более нежизнеспособной в интересах славян, потому что в Вене этого так боятся и ещё больше того ненавидят. Бисмарк для меня - сфинкс, который наверняка думает о том, как ловить рыбу в мутной воде… Найдёт ли он когда-нибудь ещё более тёртого калача, чем он?»[28].
Императрицу полностью поддерживал Цесаревич Александр Александрович, вопреки позиции отца, который фактически публично осудил Наследника Престола на встрече с министрами в Ливадии в октябре 1876 года. «Славянский вопрос», по мнению М. Бутеншён, стал ещё одним клином, способствовавшим отчуждению Императора и Императрицы[29].
Однако под влиянием обостряющейся внешнеполитической ситуации, как и под давлением патриотических настроений в Империи в апреле 1877 года Александр II объявляет войну. При этом Д.С. Арсеньев прямо пишет о том, что Мария Александровна «своим влиянием много содействовала решимости своего супруга Александра II объявить войну Турции, дабы избавить южных славян от турецкого ига»[30]. Схожие оценки находим и у других историков, в частности, у О. Хётча.
«Итак, настал тот самый внушавший страх момент, - напишет Императрица Мария Александровна своей сподвижнице Великой Княгине Ольге Фёдоровне (1839 – 1891) 16 апреля 1877 года. - искренне верю, что в своём терпении и любви к миру мы зашли так далеко, как только могли, дальше идти и в самом деле уже было нельзя... Теперь да поможет нам Господь, на человеческую помощь мы уж точно не можем рассчитывать»[31].
На фронте будут не только сам Император, сыновья Императорской четы, но и гессенский племянник Императрицы Марии Александровны (сын Принца Александра Гессенского). «Итак, они отправились! Да хранит их Господь и вернёт их невредимыми», - пишет Мария Александровна своему брату из Царского Села. Письма Императрицы дают понять, насколько она была включена в происходящее на фронтах и как искренне сопереживала воинству: «Слава Богу, что Абхазия свободна от врага, но, если они доберутся до Дуная, мы мало что выиграем, потому что до прихода гвардии там дела обстоят совсем плохо. Шипкинские дни были ужасны...»[32].
Война позволит России вернуть территории, утраченные по итогам Крымской войны, обеспечить государственность Болгарии, умножить территории других славянских государств – Сербии, Черногории, Валахии и Молдавии, но и продемонстрировать действенность налаженной под началом Императрицы Марии Александровны системы благотворительности, оказания комплексной помощи раненым, семьям павших героев, населению, пострадавшему в ходе войны.
[1] Hoetzsch O. S. 81-116.
[2] Письмо Императрицы Марии Александровны Королю Людвигу II Баварскому. Царское Село, 26 апреля /8 мая 1866 г., пер. с нем. Цит. по: Die Briefe der Zarin Maria Alexandrowna an den König Ludwig II.
[3] Corti C.E.C. S. 286.
[4] Письмо Императрицы Марии Александровны Королю Людвигу II Баварскому. Ливадия, 21 августа/ 2 сентября 1867 г., пер. с нем. Цит. по: Die Briefe der Zarin Maria Alexandrowna an den König Ludwig II.
[5] См. также: Святой благоверный Князь Александр Невский. Небесный покровитель русских Императоров. Путеводитель по баннерной выставке / Отв. редактор А.В. Громова. М.: Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество, 2021.
А.Ф. Тютчева об Императрице Марии Александровне
Мемуары придворных современников Императрицы разнятся в деталях, однако позволяют констатировать, что во второй половине 1860-х годов Мария Александровна поступательно уходит от активной придворной жизни, отмечается и отдаление венценосных супругов. Кто-то связывает это с запретом докторов иметь детей после рождения младшего сына Павла, кто-то предполагает некий заговор, позволивший удалить влиятельную Императрицу. Однако факт остаётся фактом – в эти годы происходит разлом супружеской жизни Императорской четы.
В этой связи 1866 год можно выбрать в качестве своеобразного «водораздела» в биографии Императрицы Марии Александровны. В этот роковой год состоится первое покушение на жизнь Императора, упрочится его связь с княжной Екатериной Долгоруковой… За год до этого не станет любимца всей семьи – старшего сына Никсы. Таким образом, 28 апреля 1866 года – день Серебряной свадьбы Императорской четы можно считать символической датой в судьбе Императрицы, знаменующей её преображение из жены в молитвенную заступницу супруга, семьи и Отечества…
Испытания
Происходившие драматические события были болезненны для всех членов Императорской Фамилии. Наиболее сложным испытанием было отдаление супругов – оно станет источником страданий для них обоих: для Марии Александровны - из-за разрушенной семейной идиллии и переживаний по поводу возможных причин, а для Александра Николаевича – из-за осознания греховной невозможности удержаться от земных искушений и оттого - разрушительного чувства вины перед искренне любимой Августейшей супругой.
О. Хётч охарактеризует этот процесс как «постепенное проседание и выцветание её жизни»[1]. При этом он отмечает, что «её сущность оставалась оптимистичной и живой. О всепоглощающей печали или даже отчаянии никогда не говорится даже в её самых откровенных высказываниях, но всё же, пожалуй, о смирении; а утешение она находила в религии».
Представление о «сводной» картине этих событий глазами Императрицы можно, пусть и частично, составить по её строкам в адрес друга, Короля Людвига II Баварского: «Благодарность за чудесное спасение Императора и за утешение, дарованное ему всеобщей любовью своего народа, которая никогда доселе не проявлялась в таких порывах восхищения. Даже в день серебряной годовщины нашей свадьбы, несмотря на слезы, которые мы проливали в память нашего дорогого усопшего, мы не могли достаточно отблагодарить Господа за Его щедрые благословения этих 25 лет, проведённых в любви и мире»[2]. Императрица не поддаётся греху уныния, благодаря Всевышнего за все его дары.
Можно предположить, что в канун Серебряной свадьбы Мария Александровна возвращалась к напутствию протоиерея Василия Бажанова, данного Гессенской принцессе четверть века назад: в её жизни, действительно, наступал этап подлинного «подвига великих и трудных добродетелей», на котором она «стяжает себе неувядаемый венец славы». Подвиг этот будет иметь разные ипостаси: и физическую, когда Императрица будет бороться с прогрессирующей болезнью, и душевную, когда будет стоически хранить любовь к мужу.
Безусловно, вопрос о том, как и когда увлечение Императора Александра II юной Екатериной Долгоруковой переросло во что-то более серьёзное, будет оставаться и впредь предметом рассуждений. Во всяком случае, по мнению Э. Корти, 11 мая 1872 года стало «роковой датой в романе Императора Александра II и Долгоруковой»[3] – у пары рождается первенец. Именно тогда, по мнению историка, Императрица осознает, что увлечение её супруга не является мимолётной прихотью. Она ни слова не проронит об этих обстоятельствах в письмах к брату, которые обычно носят очень откровенный характер. Однако, скрытые в себе страдания приводят к значительному ухудшению её состояния. Император осознаёт всю горечь ситуации, но не может ничего поделать и просит Принца Александра, чтобы тот приехал к сестре в Крым. Именно там брат и сестра впервые открыто говорят о любви Императора к княжне Долгоруковой.
Живя христианскими заповедями и будучи деятельной и мудрой натурой, Императрица посвящает всю свою любовь, силы и ум на пользу ближнему: развитие системы женского образования, благотворительности и милосердия, которые как никогда будут востребованы на фоне войн, нестабильности и других уготованных Отечеству испытаний. Существует много примеров, демонстрирующих прагматичный и деловой подход Императрицы к делу милосердия, когда возложенный свыше как испытание Крест она использует в качестве дополнительного импульса к приумножению добрых дел. Так, создавая в честь совершеннолетия Цесаревича Николая Александровича «новое Отделение Санкт-Петербургских Городских Богаделен», Императрица одновременно принимает на себя обязательство не только вносить на содержание ежегодно 5 000 рублей серебром, но и уплачивать в течение 33 лет средства, занятые на постройку здания. По смерти Никсы безутешная мать не отдаляется от дел, начатых под именем сына, напротив - понимая, что и её земной путь весьма ограничен, она включает необходимые распоряжения в своё завещание, чтобы благое дело продолжалось и после её смерти. Идея живого дела на пользу ближнему как лучшего памятника усопшим весьма характерна для Императрицы, так она увековечит и память о своём первенце, дочери Александре, сформировав стипендиальный фонд на приданое бедных воспитанниц, выпускаемых каждые два года из Царскосельского училища девиц духовного звания…
Источником глубочайших переживаний станет череда покушений на августейшего супруга. Императрица будет искать спасения для него и для себя в усердной молитве. Казанский собор в Санкт-Петербурге связан с несколькими поколениями Дома Романовых. Именно здесь Императрица Мария Александровна, как и вся Императорская семья будет молиться с благодарностью о чудесном спасении Императора Александра II после неудавшегося покушения террориста Каракозова 16 апреля 1866 года.
После второго покушения на жизнь супруга в 1867 году Императрица напишет: «… как глубока моя благодарность Господу, как велико моё упование на Него, но эти воспоминания давят на моё сердце так тяжко, что оно никогда не обретёт прежних покоя и безопасности, хотя доказательства трогательнейшего верноподданничества, повод которым дан этими страшными днями, были и остаются великим утешением для сердец наших»[4].
Глубоко переживая развернувшуюся беспрестанную «охоту» на супруга, Императрица ещё более укрепляется в своей Вере в Бога и в простой российский народ. Она истово проявляет себя на ниве поддержки храмостроительства, особенно в отдалённых регионах. 4 апреля 1870 года в Гродно (Белоруссия) будет освящена Александро-Невская церковь[5], строительство которой было инициировано в честь чудесного спасения монарха. 4 февраля 1870 года Императрица Мария Александровна передаст церкви комплект серебряных литургических предметов, полное облачение для священника, диакона и причётника, жертвенник и аналой. А 24 июня 1870 года в этом храме будет молиться сам спасённый Александр II.
Печальная традиция благодарственных молебнов после продолжающихся покушений на жизнь супруга Императрицы продолжится вплоть до смерти самой Марии Александровны.
Благотворительность
«Во время испытаний Крымской войны, наша дорогая Россия явила пример преданности, любви и мужества, который запечатлелся в моем сердце. Да пребудут чувства эти неизменны во веки, как неизменна к ней моя признательная любовь!»
Императрица Мария Александровна
«Весьма неприхотливая в быту, она тратила только четверть суммы, выделявшейся государством на её содержание, направляя сбережения в пользу вдов, сирот, раненых и больных».
С.С. Татищев об Императрице Марии Александровне
Уже в первые месяцы на троне Императрица займётся благотворительной деятельностью. Драматичная оборона Севастополя 1855 года подвигнет Марию Александровну к активным действиям, которые не окажутся незамеченными и международной прессой: «Императрица Мария Александровна повелела открыть в своем кабинете в Зимнем дворце особое отделение для приема добровольных денежных и других пожертвований для вдов и сирот военных, погибших и раненых под Севастополем. Для контроля за доставленными пожертвованиями ведется книга, в которую вносятся имена жертвователей – они также будут известны Императрице. Император выражает благодарность отправителю, господину Баумгартену, за прибывшую из Бреслау партию перевязочного материала в несколько центнеров» - сообщает «Zweibrücker Wochenblatt» в мае 1855 года.
1867 год символически знаменует фундаментальный вклад Императрицы Марии Александровны в развитие гуманитарной политики в России: при её непосредственном покровительстве будет создано Российское общество Красного Креста. Это масштабное и прозорливое начинание в духе идей Анри Дюнана, создателя «Международного Комитета помощи раненым»[6], станет результатом осознания необходимости системных мер в деле попечения о судьбе раненых и больных воинов. Катализатором активных шагов со стороны Императрицы станут её переживания и опыт, полученный во время Крымской войны. Так, Императрица Мария Александровна будет вспоминать обильные «приношения, которые стекались отовсюду в мою канцелярию, в пользу геройских защитников Севастополя, и семейств павших воинов».
В состав находящегося под покровительством Императрицы Общества вошли наиболее авторитетные представители правящих кругов и духовенства, промышленности и армии, купечества и медицины… Императрица лично правит проект устава «Общества попечения о раненных и больных воинах», сформулированный с участием выдающих специалистов своего времени, включая К.П. Победоносцева. 15 мая 1867 года документ будет утверждён Августейшим супругом Императрицы Марии Александровны. Общество будет расти, открывая управления в крупнейших центрах Империи – в Москве, Одессе, Тифлисе и Казани.
Императрица проявила себя реформатором и в деле привлечения женщин к деятельности Общества: с её поддержкой была создана необходимая правовая основа для формирования общероссийской сети дамских комитетов. Именно они в значительной степени будут способствовать профессиональной подготовке сестёр милосердия, а также развитию необходимой ресурсной базы на местах: медикаменты, постельное бельё, носилки, одежда для раненых и пр. Примечательно, что успешно функционировал международный обмен опытом и компетенциями с подразделениями Международного общества Красного Креста.
Изучению и внедрению в повседневный обиход современных технологий и подходов военно-санитарного дела содействовала поддержка Императрицы, благодаря которой российские специалисты принимали участие в текущей «полевой» международной практике. Так, выдающийся отечественный хирург Н.И. Пирогов будет помогать раненым на полях сражений Франко-прусской войны, знакомясь при этом с уникальным опытом и достижениями германской военно-полевой медицины. Среди прочего Императрица будет содействовать применению на практике в России «умной» модели барачных лазаретов - с учётом климата и иной специфики на местах. Такие бараки будут возводиться при непосредственной поддержке Императрицы; кроме того, на личные средства Марии Александровны будут построены и оснащены по последнему слову техники родильное и гинекологическое отделения.
Не строя иллюзий о рисках расхищения средств и коррупции, Императрица ориентирует работу Общества так, чтобы обеспечивать нуждающихся всем необходимым, отказываясь от выделения наличных денег на руки. Именно такая модель оказания помощи погорельцам будет реализована в 1875 году в Моршанске. Таким образом, помимо оказания медицинской помощи в период военных действий, структуры Российского общества Красного Креста помогали во время стихийных бедствий и неурожаев. Ещё один, более ранний пример такой работы – оказание всесторонней помощи во время голода в Архангельской губернии в 1868 году, для чего в Петербурге были созданы благотворительные комитеты по сбору средств под опекой Марии Александровны.
Рачительный руководитель, Императрица предусматривала комплексное развитие этой сферы, понимая необходимость подготовки кадров, способных эффективно использовать все эти технологические новшества. С этой целью при её непосредственном участии в Петербурге в 1872 году создаётся трёхлетнее женское училище для подготовки санитарного персонала. Таким образом, загодя была отработана модель системы, обеспечившей наличие квалифицированных фельдшериц, спасших тысячи жизней в годы Русско-турецкой войны 1877-1878 годов.
Подходы Императрицы в деле благотворительности опирались на высокий дух и патриотизм людей, передовые технологические решения, а также на работу на упреждение. Так, в декабре 1876 года «на случай войны» в соответствии с Императорским указом формируются 14 санитарных поездов. Глубоко символично, что первый российский санитарный поезд, который в мае 1877 отправится к фронтам Русско-турецкой войны будет носить имя Императрицы Марии Александровны[7].
В расширение деятельности Российского общества Красного Креста в этот период Императрица Мария Александровна вложила много трудов и личных средств. Обращаясь к Великой Княгине Ольге Фёдоровне, Императрица напишет: «Мы будем оказывать помощь отсюда, сколь много мы можем, если вам чего-то не хватает, обращайся и ко мне напрямую, когда это необходимо». Строки другого её письма пронизаны беззаветной преданностью делу попечения о раненных воинах: «…я интересуюсь всем, что происходит с вами, и особенно об уходе за нашими несравненными солдатами, об этом я могу слушать непрестанно и для этого [дела] не будет достаточно никаких наших усилий».
Во время этой войны в госпиталях Российского общества Красного Креста на Балканах работало более 400 врачей и 1 500 сестёр милосердия и санитаров. Санитарные поезда Российского общества Красного Креста перевезли за это время свыше 200 000 больных и раненых воинов. От различных организаций и частных лиц Российское общество Красного Креста получило крупные денежные и материальные средства - на помощь раненым и больным израсходовано свыше 16 миллионов рублей[8]. Императрица стремилась быть рядом со своими сподвижниками, совершавшими подвиг милосердия в госпиталях по всей стране: «Я надеялась совершить поездку по местам, где у нас больше всего госпиталей - Киев, Бессарабия, Харьков, Москва. Сначала Император согласился, но теперь он просит меня по разным причинам отказаться от этого, о чем я очень сожалею»[9].
Письма Императрицы Марии Александровны дают представление о ее профессиональной и прагматичном подходе к делу, принципиальности и нетерпимости к всякого рода «лакировке» реального положения дел. Так, Императрица констатирует значительную «переполненность госпиталей в Харькове, Киеве и Москве…, но также и в Румынии, Болгарии, повсюду», говоря о телеграммах с фронта она, умудрённая опытом предыдущих военных кампаний, подвергает сомнению корректность данных о количестве убитых и раненных, подчёркивая, что «столь малыми как это указано там, они всё же быть не могут», а положение дел с лихорадкой, распространившейся в отрядах и даже в Сухуме, Императрица и вовсе находит «возмутительным»[10]. Примечательна и степень включенности Марии Александровны в насущные вопросы обеспечения санитарной помощи больным и раненным: «Меня тоже очень мучает мысль, что, должно быть, каких-то вещей не хватает раненым офицерам и солдатам? Здесь надо было бы нам учесть, что в Азии война начнется раньше... Кроме того, боюсь, что врачей не хватает? … Надеюсь, ящики со здешнего склада теперь на месте?»
Очевидно, Императрица была не только глубоко погружена в хитросплетения финансовой машинерии масштабных гуманитарных инициатив, но и держала их исполнение под своим неусыпным контролем: «Мы обратились к Долг[орукову] в Москве, чтобы узнать, сможет ли он взять часть суммы из 500 000 р., что мы ему оставили, полмиллиона, предоставленного Москвой, из которого 150 000 р. предназначено для склада, который сейчас работает исключительно на Кавказ, но, как кажется, пока мало чего направил?»[11]
Её заботы распространялись и на пострадавшее от военных действий население. В марте 1877 года Императрица Мария Александровна передала 50 000 рублей в Русский благотворительный комитет в Белграде на выдачу пособий укрывшимся в Сербии христианам из соседних турецких провинций. На попечении комитета состояло 64 000 человек, в том числе около 18 000 пострадавших сербов[12].
Успех Российского общества Красного Креста, как результат самоотверженного труда огромного количества сподвижников и сподвижниц Императрицы, был крайне важен для Марии Александровны. Подтверждением тому служат её строки, адресованные Великой Княгине Ольге Фёдоровне: «Что меня радует, так это общее признание, которое она [работа под эгидой Красного Креста] находит, я слышу и читаю об этом в самых разных направлениях»[13].
В своём завещании Императрица предусмотрит передачу Обществу сбережённых «150 тысяч рублей серебром, проценты с которых употреблялись на уплату за воспитание детей убитых и умерших от ран и на раздачу раненным пособия на лечение». Мария Александровна подчёркивает, чтобы «первоначальное его назначение сохранялось до тех пор, пока оставшиеся в живых доблестные участники славной обороны Севастополя, или семейства убитых и умерших от ран, будут обращаться с просьбами о денежном пособии». Таким образом «Севастопольский капитал»[14] пополнит бюджет Российского общества Красного Креста.
Даже критически настроенный к фигуре Императрицы историк О. Хётч отмечает, что «она принимала ведущее и энергичное участие в работе по оказанию помощи во время Русско-турецкой войны, и Тотлебен, как Командующий армией, благодарил её за «материнскую заботу»[15]. Ещё при жизни Императрица Мария Александровна будет признана одной из выдающихся подвижниц в деле организации ухода за раненными. В марте 1878 года «Neueste Nachrichten» напечатает доклад доктора Людвига Майера «Об уходе за больными». Ставя Императрицу в один ряд с Флоренс Найтингейл, он приводит в качестве одного из примеров её служения заслуги Императрицы времён Крымской войны: «… Императрица Мария Александровна отправила в Крым 200 сестер из «Ордена Милосердных вдов», которых сопровождали собственные делегаты». Эксперт констатирует, что «Члены Российской Императорской семьи вообще отличаются щедростью в учреждении всякого рода благотворительных учреждений; … сооруженные ими больницы и лазареты в Петербурге превосходят больницы всех других городов своим великолепием постройки и оснащения…»[16]
Следует отметить, что одной из ближайших единомышленниц Императрицы Марии Александровны в деле благотворительности стала Принцесса Елизавета Прусская, супруга старшего брата, Карла Гессенского и Прирейнского. За 42 года (1838 – 1880) активной переписки Императрицы с её подругой сохранилось более 1 000 листов текста. «Общим – не навязчивым, но сердечным – знаменателем» этого интенсивного «в различной тональности, но при этом полного гармонии» обмена мнениями двух «схожих, но всё же различных» дам являлась религия. При непосредственном участии и помощи Елизаветы (бабушки будущей Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны, фактически перенявшей дело воспитания внучки после смерти невестки - Принцессы Алисы) в Великом герцогстве был создан ряд благотворительных учреждений, и важнейшим плодом её неустанных усилий стало создание Дома диаконис Елизаветинского женского монастыря в Дармштадте[17]. Историк А.В. Громова отмечает идейную преемственность Елизаветы Прусской и её внучки, Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны, в частности, на примере организации Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве[18].
Благотворительность Императрицы Марии Александровны не ограничивалась пределами Российской Империи или «Русским миром». Так, ещё Цесаревной она активно проявляла себя на ниве благотворительности и на «малой Родине», что не оставалось незамеченным прессой. Вот что писала газета «Frankfurter Ober-Post-Amts-Zeitung» в выпуске от 22 апреля 1844 года: «Дармштадт. Высочайшие российские господа... в своём благородном и кротком духе самым великодушным образом не забыли бедняков этого города щедрыми пожертвованиями. Уже в начале года Её Императорское Высочество Цесаревна Мария Александровна соизволила предоставить сумму в 1 000 флоринов в распоряжение Великогерцогского Окружного Совета здесь с целью распределения её среди просителей во время её Пребывания... Незадолго до Пасхальных праздников Их Императорские Высочества Великий Князь Наследник Престола и его супруга имели честь милостиво передать дар в 1 000 флоринов для раздачи нуждающимся в помощи жителям Дармштадта и Бессунгена...». Уже Царицей она оказывала поддержку нуждающимся в других странах, например, в Италии (в том числе на сохранение памятников истории).
Трогательным свидетельством милосердного участия Императрицы в судьбе воспитанников приюта для бедных и осиротевших детей «Мариенанштальт» («Учреждение Святой Марии») при монастыре Индерсдорф в баварском Маркт-Индерсдорфе является филигранно исполненное письмо «благодарных сестёр и детей» со словами признательности за визит Государыни, «который наполнил сердца сестёр, равно как и нас, бедных малышей, великим утешением и радостью… Просты и скромны наши слова, что смеем сказать…, но мы чувствуем, что Императорское Высочество по-матерински привязано к нам, поэтому и дерзаем, пусть и в простецкой манере, с благоговением возложить к стопам Вашим самое глубокое сердечное: «Да, вознаградит Вас Господь»; и просим восприять и принять это в материнской любви»[19]. Вероятнее всего, Императрица Мария Александровна посещала этот основанный в 1856 году в стенах древней обители XII века[20] приют во время своего лечения на водах в баварском Киссингене.
Распространение Православия
Императрица уделяла значительное внимание миссионерской работе. 21 ноября 1869 года будет утверждён устав Православного миссионерского общества, что станет фактической «перезагрузкой» организации, открытой «с целью распространения христианского учения и культуры среди остающихся в Империи язычников» ещё в 1865 году. Реструктурированная организация будет находиться под покровительством Императрицы Марии Александровны. Сохранились сведения о том, как Императрица сама непосредственно участвовала в миссионерских трудах: в 1870 году она удостоила аудиенцией Марию Косминичну Кабанову, происходившую из казахской мусульманской семьи, но принявшую Православие. Мария вела активную миссионерскую деятельность и просила у Царицы помощи для нуждающихся новокрещённых казашек. Мария Александровна пожаловала 100 рублей и тем самым подала пример и другим представителям высшего света.
Деятельность Миссионерского общества являет собой ещё один образец делового отношения Императрицы к благотворительной деятельности. Так, в 1870 году ей «благоугодно было…, чтобы православные наши миссии были обозреваемы лицами, не принадлежащими составу Миссионерского общества». Таим образом, Императрица вводит внешний аудит этой организации. Миссионерское общество – лишь один из примеров организации системной миссионерской работы; достойны упоминания и многие другие организации, состоявшие под покровительством Императрицы, к примеру, Общество ревнителей Православия и благотворителей в Северо-Западном крае и др.
Ещё одной составляющей в системно выстроенной деятельности Императрицы по распространению и поддержанию Православия на всем пространстве «Русского мира» станет восстановление позиций Православной Церкви в традиционно христианских регионах. Так в 1860 году под покровительством Императрицы Марии Александровны будет создано «Общество восстановления православного христианства на Кавказе». Для подготовки проповедников, владеющих языками горских народов, будут организованы специальные школы. Первая - в 1863 году в Даллагкау, а в 1864-1871 годах количество школ достигало 40 (охватывая свыше одной тысячи детей). При этом особое внимание уделялось женскому образованию: основаны три женских школы[21].
После смерти Императрицы Александры Фёдоровны под покровительство Императрицы Марии Александровны переходит женское благотворительное общество Святой Нины, обновлённый устав которого был Высочайше утверждён Императором Александром II в 1860 году. Как гласили официальные документы, «Общество Св. Нины в Тифлисе имеет целью учреждение в городах Закавказского Края… учебных заведений для воспитания и необходимого образования дочерей недостаточных родителей, преимущественно из туземных дворян». Новая покровительница приняла под своё попечение уже сформировавшуюся солидную сеть образовательных учреждений: школы в Тифлисе (1846 год), Кутаиси (1847 год), в Шемахе (1848 год; впоследствии переведена в Баку)[22]. Примечательно, что открытая ещё в 1850 году Обществом Святой Нины школа Св. Рипсимии в Ереване будет упомянута Императрицей в завещании и удостоена содержания стипендии для «одной пенсионерки». В 1865 году откроется школа в Телави. Уже после смерти Императрицы Марии Александровны сеть школ, созданных под эгидой Общества Святой Нины, будет преобразована в женские гимназии.
Следуя «славянофильскому» вектору, Императрица выделяет для себя в качестве одного из приоритетов своей деятельности целевую поддержку православных центров за пределами Империи. Вклад Императрицы уже после её смерти будет отмечен, в частности, в работе П.А. Кулаковского «Славянский вопрос и 300-летие Дома Романовых»: «Едва ли найдутся более или менее старые храмы и монастыри на славянском юге, особенно в сербских странах, где бы не было чего-либо пожертвованного русскими Царями и Царицами… Особенно много таких пожертвований было сделано Императрицей Марией Александровной»[23].
Как пишет А.А. Поповкин, Императрица принимала у себя активных членов созданного в 1858 году Московского Славянского комитета, призванного обеспечить поддержку славянам Балканского полуострова по негосударственной линии[24]. Участие Императрицы касалось как материальной составляющей (её финансовый вклад покрывал половину расходов Комитета), так и идейной (к примеру, именно она выступит с предложением проработать создание общеславянского языка).
Избыточным будет приведение здесь нескончаемого перечня конкретных примеров щедрой помощи, оказанной Императрицей зарубежным славянам иконами и церковной утварью, организацией образовательных учреждений, посылкой книг и учебных пособий, материальными средствами для страждущих, беженцев и голодающих. К примеру, по сей день в Цетинье стоит здание Женского Мариинского института с памятной табличкой, свидетельствующей о помощи Российской Императрицы, которая лично выберет начальницу института.
Ещё предстоит изучить решающую роль Императрицы Марии Александровны в распространении русского присутствия в Святой Земле. Как сообщает историк и дипломат П.В. Стегний, в сложных коллизиях борьбы придворных партий 1860-1880-х годов она дважды спасла Русскую духовную миссию в Иерусалиме, которую планировалось заменить монастырём. Её поддержка начальника Русской духовной миссии, основателя и идеолога Русской Палестины архимандрита Антонина (Капустина) в его противостоянии с государственной и церковной бюрократией значительно способствовала русскому делу на Святой Земле. Всю жизнь Мария Александровна мечтала совершить паломничество к Святым местам Палестины, в 1870 и 1871 году планы такой поездки обсуждались практически, но, к сожалению, обстоятельства сложились таким образом, что она не была осуществлена[25].
Непосредственному попечению Императрицы обязана существованием первая на Ближнем Востоке женская гимназия. На средства Марии Александровны сначала будет содержаться школа для девочек в арабском поселении Бейд-Джала, ставшая затем первой учительской семинарией в Палестине. Нельзя не отметить и вклад Императрицы в создании Русской больницы в Иерусалиме: «Преосвященный Кирилл[26] на средства от щедрот Государыни Императрицы Марии Александровны создал для русских паломников бесплатный госпиталь вверенный попечению опытного в своё время врача-грека, женатого на русской Харлампия Мазараки…»[27]. Направит Императрица в Иерусалим и столь ценный по тем временам ящик с современными хирургическими инструментами, которые ранее приходилось одалживать у греческой общины.
Глобальный размах миссионерской деятельности при духовном водительстве и непосредственной поддержке Императрицы подчёркивает и символичное открытие в Пекине при Русской духовной миссии училищ для мальчиков и девиц. Наряду с китайской грамотой воспитанники овладевали и началами христианского вероучения.
Русско-турецкая война
«Твои тёплые слова восхищения нашей славной армией обрадовали и тронули Императора и меня. У нас так много врагов и так мало друзей, что любое свидетельство сопричастности для нас вдвойне ценно».
Императрица Мария Александровна
Королю Людвигу II Баварскому,
Ливадия, 11 / 23 сентября 1878 г.
1870-е годы были связаны с подъёмом национального самосознания на Балканах. Доходившие до России более чем тревожные и возмутительные для православного большинства новости о повторяющихся жестокостях в отношении христиан в Османской империи (как, например, подавление Боснийско-герцеговинского и Апрельских восстаний в Болгарии) вызывали деятельное сочувствие. Борьба славянских народов Балкан против Османского ига находит материнский отклик и в сердце Императрицы, ставшей консолидирующим символом таких настроений в Империи. В 1876 году общество переживает всплеск патриотического энтузиазма, который ярко и символично сформулирует П.И. Чайковский в своём «Сербско-русском марше», известном нам сегодня как «Славянский марш». Примечательно, что премьера марша состоится 17 ноября 1876 года в Москве на концерте в пользу Славянского комитета, деятельность которого горячо поддерживала Императрица.
«Турция идёт навстречу к своей полной дезорганизации, - пишет Императрица своему брату, - Султан не в достаточной степени безумен, чтобы его можно было отстранить, но безумия ему более чем достаточно, чтобы править, войска плохо оплачиваются и ещё хуже обеспечены провизией… Австрия хочет сейчас аннексировать часть Боснии, а остальная часть должна быть организована таким образом, чтобы быть как можно более нежизнеспособной в интересах славян, потому что в Вене этого так боятся и ещё больше того ненавидят. Бисмарк для меня - сфинкс, который наверняка думает о том, как ловить рыбу в мутной воде… Найдёт ли он когда-нибудь ещё более тёртого калача, чем он?»[28].
Императрицу полностью поддерживал Цесаревич Александр Александрович, вопреки позиции отца, который фактически публично осудил Наследника Престола на встрече с министрами в Ливадии в октябре 1876 года. «Славянский вопрос», по мнению М. Бутеншён, стал ещё одним клином, способствовавшим отчуждению Императора и Императрицы[29].
Однако под влиянием обостряющейся внешнеполитической ситуации, как и под давлением патриотических настроений в Империи в апреле 1877 года Александр II объявляет войну. При этом Д.С. Арсеньев прямо пишет о том, что Мария Александровна «своим влиянием много содействовала решимости своего супруга Александра II объявить войну Турции, дабы избавить южных славян от турецкого ига»[30]. Схожие оценки находим и у других историков, в частности, у О. Хётча.
«Итак, настал тот самый внушавший страх момент, - напишет Императрица Мария Александровна своей сподвижнице Великой Княгине Ольге Фёдоровне (1839 – 1891) 16 апреля 1877 года. - искренне верю, что в своём терпении и любви к миру мы зашли так далеко, как только могли, дальше идти и в самом деле уже было нельзя... Теперь да поможет нам Господь, на человеческую помощь мы уж точно не можем рассчитывать»[31].
На фронте будут не только сам Император, сыновья Императорской четы, но и гессенский племянник Императрицы Марии Александровны (сын Принца Александра Гессенского). «Итак, они отправились! Да хранит их Господь и вернёт их невредимыми», - пишет Мария Александровна своему брату из Царского Села. Письма Императрицы дают понять, насколько она была включена в происходящее на фронтах и как искренне сопереживала воинству: «Слава Богу, что Абхазия свободна от врага, но, если они доберутся до Дуная, мы мало что выиграем, потому что до прихода гвардии там дела обстоят совсем плохо. Шипкинские дни были ужасны...»[32].
Война позволит России вернуть территории, утраченные по итогам Крымской войны, обеспечить государственность Болгарии, умножить территории других славянских государств – Сербии, Черногории, Валахии и Молдавии, но и продемонстрировать действенность налаженной под началом Императрицы Марии Александровны системы благотворительности, оказания комплексной помощи раненым, семьям павших героев, населению, пострадавшему в ходе войны.
[1] Hoetzsch O. S. 81-116.
[2] Письмо Императрицы Марии Александровны Королю Людвигу II Баварскому. Царское Село, 26 апреля /8 мая 1866 г., пер. с нем. Цит. по: Die Briefe der Zarin Maria Alexandrowna an den König Ludwig II.
[3] Corti C.E.C. S. 286.
[4] Письмо Императрицы Марии Александровны Королю Людвигу II Баварскому. Ливадия, 21 августа/ 2 сентября 1867 г., пер. с нем. Цит. по: Die Briefe der Zarin Maria Alexandrowna an den König Ludwig II.
[5] См. также: Святой благоверный Князь Александр Невский. Небесный покровитель русских Императоров. Путеводитель по баннерной выставке / Отв. редактор А.В. Громова. М.: Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество, 2021.